Перед своей внезапной смертью чудо-врача допрашивали. Пытались выяснить, что же на самом деле произошло. Даже тишина в тот момент была ужасающей. Все ждали только одного — правды, которую он так умело утаивал долгое время. Но когда доктор наконец сел перед темным столом, положил напряженные руки на колени и глубоко вздохнул, все поняли, что в этот момент что-то уже не будет прежним.

Долгие годы его считали чудотворцем, человеком, к которому обращались, когда другие говорили, что выхода нет. Его имя циркулировало на самых высоких уровнях, и даже те, кто никогда не верил в медицинские чудеса, признавали, что этот человек был не обычным врачом. Но именно поэтому вокруг него начали накапливаться подозрения. Никто не знал, где проходит грань между истинным профессионализмом и непостижимыми явлениями.

В день допроса он необычно опоздал. Говорили, что он чувствует тяжесть на сердце, но никто не знал настоящей причины. Когда его привели, следователи в комнате удивленно переглянулись. Доктор был не похож на себя прежнего: бледный, глаза с необычным блеском, словно он всю ночь боролся с какой-то невидимой силой.

«Пожалуйста, расскажите всю правду», — позвал главный следователь, слегка приподняв взгляд.

Доктор медленно наклонил голову. Атмосфера словно сгустилась.

«Я долго молчал», — прошептал он, и этот звук сотряс комнату. «Но теперь, когда дело дошло до таких масштабов, я не могу продолжать».

Независимо от того, чего ожидала аудитория, его слова ошеломили их. Он пересказал цепочку событий, которые не были зафиксированы ни в одном официальном отчете. Он сказал, что смерть его последних трех пациентов не была случайной. Он был уверен, что кто-то вмешивался. И что кто-то был из его окружения.

«Вы думаете, кто-то намеренно вас беспокоил?» — спросил следователь, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

«Нет, — доктор сложил руки вместе, — они не просто вас беспокоят. Они хотели, чтобы я всё бросил. Они хотели, чтобы я покинул этот город… или этот мир».

После этих слов в комнате воцарилась мертвая тишина. Даже руки, готовые взять блокноты, замерли.

Доктор продолжил, рассказывая о необъяснимых встречах, анонимных письмах и подробностях, о которых он даже жене не рассказывал. Он признался, что за ним следили месяцами, что свет в его кабинете сам по себе выключался по вечерам, и что каждый раз, когда он пытался оказать пациентам необходимую экстренную помощь, какая-то невидимая сила нарушала работу оборудования.

— Вы понимаете, что то, что вы нам рассказываете, можно считать субъективным восприятием, — попытался вмешаться другой следователь, — многие врачи в стрессовых ситуациях испытывают такое психологическое давление…

Доктор ударил кулаком по столу.

— И их мертвые пациенты тоже были лишь плодом моего воображения?

Все в комнате замолчали.

Следователи увидели в его глазах то, что трудно было подделать: ужас, усталость и неожиданное смирение. Но в тот же миг его взгляд как-то изменился, словно он что-то вспомнил. Он наклонился к следователю и прошептал:

— Если бы меня сегодня здесь не было… они бы давно закончили свою «работу».

Несколько часов спустя, когда допрос снова прервали и доктора выводили из комнаты, он внезапно остановился, повернулся и произнес свои последние тревожные слова:

— Пожалуйста… если со мной что-нибудь случится, на верхней полке моего стола лежит письмо. Откройте его только после моей смерти.

И в тот же вечер он внезапно умер, все предсказания и результаты лабораторных анализов говорили об обратном. Никаких признаков, никаких предчувствий, никакой болезни.

Когда следователи открыли упомянутое им письмо, внутри была только одна фраза, наспех написанная почерком в углу листа:

«Истина никогда не умирает… но те, кто приближается к ней, всегда в опасности».

С этого момента расследование приняло новое, тревожное направление, которое до сих пор держится в секрете. Но в официальных протоколах того дня упоминалась лишь одна сухая тема: «смерть врача, причины неизвестны».

Однако те, кто присутствовал на его последнем допросе, знают, что это была не просто смерть. Это было нечто серьезное… нечто, о чем многие до сих пор избегают говорить.