Когда в тот день Эмиль сел перед компьютером и открыл свою страницу в социальной сети, он, конечно же, понятия не имел, что произойдет в последующие часы. В тот момент в его голове была только одна ясная мысль: ответить. Отвечая на публичную речь, слово, явление, которое, по его словам, давно требовало театральной иронии. Но когда его короткий саркастический пост появился в сети, он тут же перерос в нечто гораздо большее — громкий скандал, затронувший культуру, политику, мораль и даже вкусы.

Именно с этой публикации началась история, ставшая точкой отсчета для измерения пульса армянского общества.

Предложение, шутка, взмах рукой
Пост Эмиля Галстяна не содержал открытой атаки. Сформулировано это было в юмористическом стиле, но всем было очевидно, что оно адресовано Анне Акопян, жене премьер-министра Никола Пашиняна. Юмор отсылал к общественному имиджу последнего, к произносимым им речам, а акцент делался на том, насколько далека его роль от социальной реальности.

Пост был коротким. Несколько строк. Но этого оказалось достаточно, чтобы он попал на многочисленные страницы, был переписан на медиаплатформах и стал предметом обсуждения даже для тех, кто не следил за творчеством Эмиля.

Для некоторых это была просто сатира, попытка художника высказаться посредством искусства. Для других это просто оскорбительно, безвкусно и безответственно.

Реакции варьируются от страсти до жесткой критики.
После того, как пост был распространен, появились первые отклики со стороны культурного сообщества. Некоторые защищали Эмили, отмечая, что она выражала свою точку зрения сатирическим языком, как это делают известные актеры по всему миру. Другие подвергли его резкой критике, подчеркнув, что речь идет не о политике, а о женщине, матери, общественном деятеле, чье личное высмеивание противоречит моральному и профессиональному поведению.

Комментарии в социальных сетях разделились:

«Наконец-то у кого-то хватило смелости сказать то, что думают все остальные».

«Неуважительно и безнравственно высмеивать женщину только из-за ее политической принадлежности».

Но была ли политическая связь единственной причиной?

Персонаж Анны Акопян: символ или цель
Анна Акопян, как публичная личность, всегда была в центре обсуждений. Его инициативы — от призыва женщин на военную службу до призывов к миру — привлекли внимание как сторонников, так и противников. Его слово и роль иногда рассматриваются как продолжение правительства, а иногда — как отдельная сила.

Вот почему, когда Эмиль Галстян выступил против него, это было воспринято не просто как юмор, а как политический акт. Он высмеивал не только личность, но и весь пласт, который этот персонаж представляет.

И тут стало ясно: это уже не пост, а работа.

Общество без юмора?
Пост Эмиля Галстяна выявил особенность нашего общества: нервную чувствительность к сатире. Иногда общества, живущие в условиях угнетения, нестабильности или постоянной поляризации, теряют толерантность к юмору. Любая насмешка воспринимается как нападение, любой сарказм — как оскорбление.

А когда этот сарказм исходит от публичной фигуры, актера, чьи слова уже имеют потенциальный эффект, проблема становится двойной.

Кто решает, что является сатирой, а что неуважением? И все ли мнения одинаково приемлемы в публичной сфере?

Молчаливое правительство, говорящее общество
Интересно, что ни Анна Акопян, ни какой-либо государственный орган не отреагировали на публикацию. Для многих правильной тактикой стало молчание: игнорировать, а не провоцировать. Но для многих это стало тревожным сигналом: безразличие к смелым речам и беззащитность перед возможным оскорблением.

Эмиль, судя по всему, не собирался извиняться или удалять свой пост. Он сказал только одно: художник говорит на том языке, на котором он воспринимает реальность.