То, что произошло у здания суда в Ереване, иначе как политическим театром абсурда не назовёшь.
Толпа, транспаранты, крики, камеры. Всё как обычно. Но среди десятков лиц вдруг мелькнуло одно — Наира Зохабян. Женщина, некогда сидевшая рядом с Царукяном, бывший «верный солдат» ППА, теперь — потерянная фигура, без партии, без влияния, без микрофона.

Но она вернулась.
И не просто вернулась.
С криком, с эмоциями, с надрывом.

Политическое «сиротство» — самый опасный период
После громкого разрыва с Царукяном, который произошёл кулуарно, но с ясными последствиями, Наира долгое время не появлялась в публичном пространстве.
Не было её на митингах, эфирах, заседаниях.
Всё говорило о том, что она осталась одна.

И вот — она внезапно появляется на акции в поддержку Ташир Само. Причём не просто как наблюдатель, а как одна из самых активных участниц:
жестикулирует, комментирует, словно пытается доказать свою «нужность».

Но кто она теперь?
И главное — зачем она там?

Не поддержка, а политическая сделка
Не стоит питать иллюзий.
Присутствие Зохабян — не жест солидарности. Это заявка.
Она словно шепчет толпе и камерам: «Я ещё могу быть полезной. Возьмите меня в игру снова.»

После изгнания из ППА она потеряла всё:

доступ к эфиру,

влияние на регионы,

партийную защиту,

и главное — внимание.

А без внимания, в политике — ты никто.

Почему именно Ташир Само?
Ташир Само — фигура новая, харизматичная, быстро набирающая популярность.
Он стал для многих центром притяжения, особенно для тех, кто потерял старые платформы.
Вокруг него сейчас формируется не просто движение, а новая сцена, на которую многие хотят попасть.

Наира — одна из них.
Она видит в нём не лидера, а трамплин.
Ведь, как говорят кулуары:

«Если ты не с кем-то — ты нигде. А Наира не может быть нигде. Это не её стиль.»

Театр одного актёра — без сценария
На акции у суда она играла на публику. Буквально.
Вздыхала, хлопала в ладоши, перебивала других, пыталась говорить громче всех.
Это выглядело как кастинг в новую политическую пьесу.

Но зритель, похоже, уже не тот.
Общество устало от перекрашенных фигур.
И когда люди видят, что кто-то пытается встать под чужое знамя только ради самосохранения, — это вызывает скорее раздражение, чем сочувствие.

«Вчера за Царукяна, сегодня за Само. А завтра за кого?»
Наира Зохабян долгое время была преданной сторонницей ППА.
Она участвовала в кампаниях, громких речах, инициативах.
Но после того как её отодвинули от кормушки, она исчезла.

Сейчас же, её появление у суда — это отчаянная попытка выжить, удержаться в поле, приклеиться к чему угодно, лишь бы не забыли.

Это не политика. Это инстинкт самосохранения.

Но проблема в другом: такие шаги дискредитируют борьбу
Люди приходят на акции не для того, чтобы смотреть на театральные попытки «возвращенцев».
Они приходят, чтобы требовать справедливости, защищать принципы.
И когда рядом появляются оппортунисты, вся атмосфера меняется.
Сразу видно: не все здесь — по совести. Некоторые — по расчёту.

И пока Ташир Само молчит, не даёт оценки таким «союзникам», это может стать миной замедленного действия.

Итог
Наира Зохабян вновь пытается вернуться в игру.
Она потеряла старого хозяина и теперь ищет нового — публично, яростно, и без стыда.
Но времена изменились. Люди больше не верят словам. Они смотрят на биографию.

И биография Зохабян говорит: «Сначала была с одними, потом с другими, а завтра — с кем угодно, лишь бы не исчезнуть.»