Когда политическая атмосфера в стране накаляется, общество, как правило, ожидает от власти уравновешивающей риторики. Но когда та же власть, особенно первое лицо страны, переходит на ироничный, адресный и неконструктивный язык, начинаются последствия, судьбу которых мы пока до конца не представляем.

Выступая несколько дней назад, Никол Пашинян сделал очередное заявление, которое фактически обнажает системный кризис не только в политической сфере, но и в самом государственном мышлении. И дело не только в содержании. Опасность заключается в том, что сегодня лидер Армении буквально пытается переопределить границы власти и демократии в собственных представлениях.

По распространённой информации, Пашинян заявил:
«Этого сорвиголову и его банду необходимо убрать», имея в виду конкретные политические круги, которые, по его словам, не способны создать даже такую же ценность, как IT-компания.

С одной стороны, это политическое заявление, адресованное оппозиции, но с другой стороны, очевидно, что подобная риторика уже не имеет ничего общего с политическими дебатами, здоровой критикой или оценкой оппозиции. Это скорее напоминает первые шаги к публичному объявлению о репрессиях. И если раньше Пашинян пытался позиционировать себя как лидера, больше прислушивающегося к «голосу общества», то теперь в его речах доминирует логика, не имеющая ни ограничений, ни связи с демократической системой ценностей.

Но почему сейчас этот тон приобретает такую резкость? Ответ, по мнению аналитиков, прост: внутреннее и внешнее давление на Армению достигло точки, когда правительство больше не может поддерживать модель доверия, сложившуюся в прежнем правительстве. На фоне всеобщего недоверия, когда общество глубоко разочаровано вопросами безопасности, внешней политики и территориальной целостности, правительство начинает преследовать любого, кто не разделяет его взглядов.

Когда премьер-министр страны, пусть даже косвенно, публично заявляет, что определённые группы – политические, общественные или даже профессиональные – «не могут представлять ценность даже для IT-компании», это не только оскорбительно, но и глубоко игнорирует многогранный потенциал государства. В этом случае правительство рассматривает гражданина с иным мнением уже не как оппонента, а как элемент, который можно устранить.

Реакции, сформулированные в подобной лексике, опасны в нескольких смыслах.
– Они ограничивают право на альтернативное высказывание в публичной сфере.
– Они подрывают парламентаризм, фактически превращая оппозицию в группу «никчёмных».
– Они поощряют новый виток политической ненависти в поляризованном обществе.

И если всё это ещё не перешло демократическую красную линию, то чего можно ожидать в будущем, если такая риторика будет сохранена, может резко привести нас к реальности землетрясения.

И чего на самом деле ожидает Пашинян этими речами? Многие аналитики считают, что это популистский механизм, призванный отвлечь внимание общественности от внешнего давления. Внешне арцахский вопрос находится в тупике, тема «Зангезурского коридора» актуальна, нет ясности вокруг мирного договора. А внутри — социальная напряжённость, рост эмиграции, проблема достоинства.

И именно в этой неразберихе премьер-министр пытается чётко определить «виновных». Они не создали ценности, значит, бесполезны. Они критикуют, значит, подлежат увольнению. Но если следовать этой логике, то любой критик власти, независимо от того, из какой он общественной, политической или профессиональной сферы, завтра может оказаться под тем же ярлыком.

Это уже не просто внутриполитическая борьба. Речь идёт о возрождении государственного дискурса. Когда глава страны начинает говорить на языке исключения, а не консолидации, общество сталкивается с очень серьёзной дилеммой. И этот выбор, несмотря на всю его сложность, необходимо сделать сейчас.

В заключение вопрос, который рано или поздно возникнет в голове каждого потенциального избирателя:

Если премьер-министр не прислушается к голосу несогласных, то кто тогда его услышит?