Каждое утро начинается одинаково. Я просыпаюсь — и в голове снова его лицо. Такое знакомое, тёплое, родное. Его голос, его глаза, его руки, которые когда-то крепко держали меня, чтобы я не плакала. Мы были детьми. Меня звали Тата, ему было семь, мне — пять. Мама не справлялась, нас забрали в детдом. И там, среди чужих стен, где каждый день был похож на другой, случилось главное — нас разлучили.

Никто ничего не объяснял. Просто однажды его не стало. Сказали — забрали в приёмную семью. Куда? Кто? Никто не знал. А может, просто не хотел говорить. Меня оставили — сказали, ещё маленькая, пусть подождёт. Я ждала. Годы. Долгие, одинокие, страшные.

Меня тоже усыновили — хорошая семья, порядочные люди. Я не голодала, не мерзла, ходила в школу, училась. Но внутри всё было не так. Меня как будто разрезали пополам — одна половина жила, росла, старалась, а вторая осталась там, в коридоре детдома, возле той двери, за которой исчез мой брат.

Иногда мне казалось — я схожу с ума. Я искала его в лицах прохожих, в чужих голосах, в социальных сетях. Я писала в архивы, искала старые документы, обзванивала бывших работников того интерната. Один охранник вспомнил: «Был такой мальчик… Тихий, умный. Приехали какие-то люди из-за границы… вроде бы французы. Забрали — и всё». И тишина.

Я начала проект в интернете. Назвала его: «Найди своего». Писала посты, выкладывала старые фото, собирала истории таких же, как я. Однажды мне написала женщина из Польши: «Мой муж усыновлён из Армении, ничего не помнит, но у него с детства осталась фотография с девочкой». Моё сердце остановилось. Мы обменялись фото — это была не я. Опять не он. Но я не остановилась.

Каждый отказ — это рана. Но каждый новый отклик — это шанс. Я не знаю, где он. Может, он в Париже? Может, на другом конце света? А может, он живёт в соседнем городе и даже не догадывается, что у него есть сестра, которая никогда его не забыла.

Иногда я думаю — вдруг он меня забыл? Вдруг ему сказали, что он был один? Что семьи у него никогда не было? Что он просто мальчик из детдома, без прошлого, без корней? Но я отказываюсь в это верить. Потому что я помню нас. Мы сидели под одеялом и придумывали свои сказки. Он говорил, что однажды у нас всё будет хорошо. Он обещал меня защищать. И я помню.

Сегодня мне 27. Я — психолог. Помогаю детям, которые прошли через то же, что и я. Каждая история — как зеркало. Я слышу боль, чувствую её кожей. Но в каждой судьбе я ищу его. Надеюсь, что когда-нибудь кто-то скажет: «Ты ищешь вот этого человека?»

Я верю, что он чувствует меня. Что иногда, среди ночи, он просыпается и не может понять, почему на душе тяжело. Это я. Это память, спрятанная глубоко, но не исчезнувшая.

Если ты читаешь это, брат, знай: я не сдаюсь. Я ищу тебя. И буду искать, пока не найду. Пусть прошло двадцать лет. Пусть нас разделили, стерли следы, поменяли имена. Мы связаны навсегда.

Смотри на своё отражение. Вглядывайся в глаза. Если в них — тоска, которую ты не можешь объяснить, знай: это зов. Это я.

Я жду тебя.