Мы встречались почти год.
Лия казалась мне идеальной: умная, мягкая, честная, настоящая. Когда она впервые предложила познакомиться с её семьёй, я не колебался — мы были близки, и я хотел стать частью её мира.

Мы договорились приехать к ним в субботу вечером.
Я купил цветы для её мамы и редкий сорт чая для отца — Лия говорила, он коллекционирует их. Волновался, конечно. Это ведь взрослые, солидные люди. Я же просто парень с хорошими намерениями и не самым идеальным прошлым.

Но я не знал, насколько это прошлое меня настигнет.

Дом оказался просторным, уютным.
Мать Лии открыла дверь — доброжелательная женщина, сразу обняла дочку и кивнула мне с лёгкой улыбкой. Мы прошли внутрь. Всё было спокойно.

Пока в коридоре не послышались шаги.

Когда в гостиную вошёл её отец, мир на секунду остановился.
Он посмотрел на меня. И застыл. Как будто увидел привидение.

— Это что, шутка? — спросил он глухим голосом.

Лия с удивлением повернулась к нему:

— Пап, ты чего? Это Арсен, мой…

— Я знаю, кто это, — прервал он её, не отводя взгляда. — И ты тоже сейчас узнаешь.

Шок. Ледяной. Абсолютный.

В комнате повисла тишина, густая, как дым. Я не сразу узнал его — прошло больше пяти лет, и тогда он выглядел совсем иначе. Но теперь, глядя в его глаза, я всё вспомнил.

Он был судьёй. Тем самым.

Человеком, который вёл дело против меня, когда меня ложным образом обвинили в участии в мошенничестве. Тогда я был молод, наивен, и работал в IT-компании, где «прикрывали» чёрные схемы. Когда всё вскрылось, крайним сделали меня.

Он сидел в зале суда. Сухой, строгий, непоколебимый. Именно он тогда не дал мне шанс на оправдание.

И вот теперь я стоял перед ним. В его доме.
Как жених его дочери.

— Ты хочешь, чтобы я принял в семью человека, которого я сам приговорил к двум годам условно? — сказал он ей прямо.

Лия была ошарашена. Она не знала. Я никогда не говорил.

— Он чист, — сказал я. — Тогда меня подставили. А вы даже не захотели слушать.

— Потому что ты вёл себя как виновный, — ответил он. — Какой нормальный человек сбежал бы после вызова в суд?

Я молчал. Он был прав — тогда я не знал, как защищаться. Я испугался. Сбежал. Потом вернулся. И боролся. Но он уже вынес приговор.

Лия смотрела то на него, то на меня.

— Арсен, это правда?.. — прошептала она.

— Да. Правда, — сказал я. — Но я не вор. И если ты хочешь услышать мою историю — я расскажу. А если нет… я уйду прямо сейчас.

Она не ответила.

Её мать пыталась что-то сгладить, предлагала сесть, выпить чаю…
Но воздух уже был отравлен.

Отец Лии вышел из комнаты. И захлопнул за собой дверь.

Мы уехали через час. В тишине.

В машине она молчала. Потом сказала:

— Ты должен был рассказать мне раньше.

— Я боялся, что ты уйдёшь, — признался я.

— А теперь я боюсь, что мы никогда не сможем быть вместе, — ответила она тихо.

Прошло три недели.

Мы почти не общались. Лия ушла в себя. Её отец, как я узнал, запретил ей даже думать обо мне.

А потом, однажды вечером, она постучала в мою дверь. Одна. Без предупреждения.

— Я хочу услышать твою сторону, — сказала она. — Всё. Сначала до конца.

Я рассказал. Без прикрас.
Про страх. Про суд. Про друзей, которые отвернулись. Про то, как я поднимался снова.
Про то, как встретил её — и подумал, что, может, я заслуживаю второго шанса.

И тогда она сказала фразу, которую я никогда не забуду:

— Я не выбираю между тобой и отцом. Я выбираю правду. А она — на твоей стороне.

С тех пор прошло полгода.
Отец до сих пор не общается со мной.
Но я знаю, что однажды он услышит и мою историю.

А пока — я держу за руку ту, кто смог увидеть человека за обвинением.
И это — мой самый честный выигрыш.