Я и мой муж живём вместе уже много лет. Мы — те самые «идеальные» супруги, которых все приводят в пример: поддержка, понимание, забота, уважение. Но у нас есть одна боль, которую мы носим глубоко внутри. Мы не можем иметь детей.
Мы прошли всё: обследования, консультации, операции, молитвы, народные методы, даже усыновление обсуждали. Но в какой-то момент просто отпустили ситуацию и решили: главное, что у нас есть друг друга. Мы не закрылись в себе, не озлобились, не начали ненавидеть чужое счастье. Напротив — мы стали особенно тепло относиться к детям родных и друзей. Гладили, обнимали, дарили подарки, говорили добрые слова. Это была наша форма любви — чистая, искренняя, без притязаний.
До одного дня.
Сестра мужа, моя золовка, праздновала день рождения своей дочки. Мы, как всегда, пришли с тортом, с игрушками, с радостью в глазах. Атмосфера была уютной, шумной, семейной. Девочка — ласковая, солнечная — с детства меня любит. Она сама ко мне бежала, обнималась, садилась на руки. И я, не задумываясь, с любовью её обняла.
И в этот момент золовка вошла в комнату.
Она громко, на весь зал, чтобы слышали все родственники, сказала:
— А ты что тут делаешь? Сколько можно мою дочь тискать? Своя не появилась, так ты мою решила заменить? Ты не мать ей. Не трогай её больше, слышишь?
В комнате воцарилась гробовая тишина. Даже дети перестали играть. Кто-то резко повернул голову в мою сторону, кто-то от стыда опустил глаза. А я… я не могла пошевелиться. Ребёнок был у меня на руках, и я не знала, что делать — встать, убежать, закричать, расплакаться?
Я молча передала девочку матери и вышла вон.
Муж пошёл за мной. Он был в шоке. Он не верил, что его родная сестра способна на такое. Ему было невыносимо стыдно, он хотел сразу всё уладить. Но что можно исправить, когда тебя прилюдно унижают за то, что ты просто проявлял любовь?
Позже мы поговорили. И поняли: всё это — не спонтанность. Это не «выдернуто из контекста». Это не эмоции. Это то, что она думала обо мне давно. Просто копила. Просто не говорила. Возможно, она завидовала нашему спокойствию, нашей сплочённости, нашему принятию. Может быть, её раздражало, что кто-то смеет любить её ребёнка, будто бы посягает на материнскую территорию. А может… может, просто в человеке нет доброты.
Мы больше не ходили в тот дом. Мы прекратили общение. Муж пытался вернуть всё назад, но я не позволила. Не потому что обиделась. А потому что некоторые слова не прощаются. Особенно, когда они вырваны в тот момент, когда ты был максимально открыт, незащищён, раним.
С тех пор я боюсь проявлять чувства к детям. Я ловлю себя на том, что, видя малыша, первым делом думаю: «А вдруг снова?..». Вдруг чья-то мать подумает, что я хочу украсть её любовь? Вдруг снова услышится этот укор: «Своя не родила, так на чужих кидается»?
Но больше всего меня поразила не золовка. А то, как резко один человек может разрушить всё, что строилось годами: доверие, уважение, тепло. Одна фраза. Один момент. И всё — пусто.
Единственное, что спасло меня тогда — это муж. Он сказал:
— Ты — не виновата. Ты умеешь любить, а это редкость. Если в этом мире кого-то раздражает то, что ты по-настоящему любишь чужого ребёнка — значит, они сами не умеют любить.
Я живу с этой мыслью до сих пор. А маленькая девочка, которую я так любила, вырастет и, возможно, не будет помнить, как радостно бежала ко мне, как крепко обнимала. Но я никогда не забуду, как ради своей собственной горечи взрослая женщина разрушила не только момент счастья — но и многолетнюю связь между семьями.
И знаете, что самое обидное? Мы ведь просто любили. Без притязаний. Без планов. Без расчётов. Мы просто любили.