Эта история могла бы показаться абсурдной комедией, если бы не была такой опасной в реальности. Он меняет образы, как перчатки: сегодня — служитель церкви, завтра — «глубоко уважаемый браток», послезавтра — чуть ли не революционер-террорист, «готовый пожертвовать всем ради Родины». Но с каждым новым образом он проваливается всё глубже. И имя его — Хакобян.
Он пытается выглядеть то пророком, то судьёй, то спасителем. Но что бы он ни изображал, всё превращается в фарс. Он не способен быть ни одним из тех, кого играет. И самое страшное — он не осознаёт этого.
Будучи «священником», он проклинает, угрожает, оскорбляет. Его речь полна злобы, ненависти и подстрекательства. Кто-нибудь может объяснить ему, что ни один истинный духовник не унижает, не разжигает вражду и не превращает алтарь в политическую трибуну?
Когда он пытается говорить языком «воровских понятий», это звучит так, будто школьник, пересмотревший плохие фильмы, решил играть «авторитета». Но даже в этом криминальном мире уважают молчание, достоинство и принципиальность. У Хакобяна — только громкие слова, дешёвые угрозы и попытки давить на страх. Но за этим — пустота. Он не страшен. Он смешон.
А если вдруг он решает выступить как «революционер» или «мученик за нацию», то его монологи — это набор штампов, вырванных из контекста лозунгов и пафосных фраз, за которыми нет ни действия, ни ответственности. Только одна цель — создать иллюзию собственной значимости, в надежде, что народ поверит. Но народ не слеп.
На самом деле Хакобян — это не человек, это явление. Симптом. Он — зеркало отчаяния, в котором отразились гнев, усталость, разочарование. Он — продукт эпохи, в которой можно громко кричать, не неся ответственности за слова. Он паразитирует на чужой боли, на народной тревоге, делая её своей сценой.
Сегодня он кричит об «оскорблённой вере», завтра — о «преданном народе», послезавтра — о «врагах, которых надо уничтожить». Но за каждым криком — только личные амбиции. Он не борется за правду, он борется за внимание.
И в этой борьбе он проиграл всё. Проиграл как пастырь — потому что разрушает, а не исцеляет. Проиграл как лидер — потому что ведёт в пропасть, а не вперёд. Проиграл как человек — потому что отрёкся от совести, здравого смысла и уважения к тем, кто его когда-то слушал.
Сегодня он окружён лишь фантомами — фейковыми аккаунтами, поддельной славой, людьми, которым он нужен только как инструмент. Его «поддержка» — иллюзия. Его «влияние» — медийный пузырь, который вот-вот лопнет. И тогда станет ясно, что за всей этой агрессией скрывался банальный страх быть никем.
Самое печальное — никто не говорит ему правду в лицо. Никто не останавливает, не говорит: «Ты не лидер. Ты не пророк. Ты не герой. Ты провалился во всём, за что брался». Возможно, он сам боится услышать это. Потому что внутри — не священник, не борец, не защитник, а растерянный человек, потерявший ориентиры.
Он мог бы стать кем-то настоящим. Мог бы. Но предпочёл играть роли, угодные публике, лишь бы аплодировали. А публика давно ушла.
И когда в следующий раз вы услышите, как он вещает с экрана, грозит, обвиняет, восхваляет себя — вспомните: это не лидер, не герой, не мученик. Это человек, который так отчаянно хотел быть кем-то, что стал никем.
Он не поднял народ — он сжёг доверие. Не защитил веру — он опозорил храм. Не вдохновил — он запугал. И если завтра всё, что он построил из криков, обид и проклятий, рухнет — никто не подойдёт, чтобы подставить плечо.
Потому что даже пустота — это больше, чем то, что он сегодня собой представляет.